Предыдущая глава была о последней болезни человека, так называемой терминальной болезни. Однако самое важное, вероятно, не в описанных там стадиях, а в том, как эта болезнь меняет характер человека, понявшего, что его время ограничено. А меняется характер сильно и почти всегда в одном и том же направлении. Люди становятся добрее, отзывчивее, лучше. Они жалеют об упущенных возможностях сделать хорошее, о зле, причиненном другим людям. Красота природы воспринимается острее, чувства чище, любовь сильнее. У неверующих часто начинает просыпаться вера в Бога.
      В книгах и статьях о смерти приводится много примеров. Е. Кюблер-Росс издала сборник статей своих сотрудников под общим названием "Смерть последняя стадия роста". В статье, написанной Мусалиму Имара (с. 151), описывается старая женщина, больная неизлечимым раком. Богатая, сухая, требовательная, всем недовольная, она довела больничный персонал до полного изнеможения. Ее не любили, боялись и избегали. Но по мере развитая болезни она становилась мягче, приветливее и добрее. Даже ее голос из визгливого стал глубоким и мягким. Она перестала враждовать, и у нее появились друзья. Незадолго до смерти она сказала, что за последние три месяца она жила больше и лучше, чем за всю свою жизнь; она жалеет, что только сейчас, а не сорок лет назад она узнала, как нужно жить. Другие авторы пишут о том же и отмечают как иронию тот факт, что жизнь к самому ее концу становится богаче и ярче.
      Есть ли это ирония? Такое изменение характера у тяжелобольных совершенно понятно. Пока мы живы и здоровы, мы заняты повседневным. Тяжелая болезнь вынуждает пересмотреть свое отношение к близким людям, к планам на будущее, ко всему, что до сих пор заполняло жизнь. Чувство, что смерть не за горами, делает все внешнее неинтересным и неважным. Мысли обращаются внутрь, на себя. Приходит желание осознать смысл жизни и смерти. Приходят мысли о Боге и о душе. Человек становится глубже, добрее, лучше; приближаясь к смерти, многие люди растут.
      Врачей, занимавшихся тяжелобольными, этот рост незадолго до смерти сначала удивлял, но он был настолько очевиден, что например, доктор Кюблер-Росс посвятила этому свой вышеупомянутый сборник.
      Название может показаться противоречивым умирание, смерть как стадия роста. Речь идет, конечно, не о физическом росте, а о росте духовном и интеллектуальном. Это тоже выглядит странно, однако Кюблер-Росс в этой статье о духовном росте пишет, что близость смерти освобождает наше истинное "Я" от условностей, когда мы живем чужими мыслями и приказами. Рост в том, что мы перестаем отражать чье-то, а делаемся больше сами собой, что мы отбрасываем цепи принуждения, надетые на нас обществом, и, глубже понимая себя, живем свободнее. Автор добавляет, что понять это нужно раньше, чем к концу жизни, чтобы начать расти раньше.
      Это очень верно. Смысл жизни в росте, в развитии, и не только здесь, на земле. Душа человека, перейдя после смерти тела в загробный мир, получает возможность дальнейшего развития и там. А пытаясь отрицать это до конца, мы делаем последнюю часть нашей жизни и бессмысленной и очень трудной.
      В последние годы было опубликовано много трудов, посвященных терминальной болезни. Ученые, наблюдавшие таких больных, пишут, что современный образ жизни ради удовольствий к росту личности не ведет и что во время терминальной болезни, когда меняются и образ жизни и интересы, человек иногда живет глубже и полнее, чем когда-либо перед заболеванием. Жить осталось не очень долго, но еще древние философы учили, что важно не количество прожитых на земле дней, а их качество.
      У человека, понявшего, что жизнь подходит к концу, есть только две возможности - бездеятельно ждать смерти или использовать полностью еще оставшееся время. Это, конечно, относится не только к больным, но и к здоровым, потому что всех нас каждый день приближает к смерти. Когда смерть уже совсем близко, раскрывается духовная сторона личности и больной может стать ближе к Богу и людям.
      Американский сенатор Пауль Цонгас, заболев неизлечимым раком, писал, что болезнь заставила его понять тот факт, что он когда-нибудь умрет.., И в результате этого - тогда, только тогда - он понял, что у человека есть духовные нужды... есть всегда, болен ли он или здоров... Это придало ему силы, и за полученное новое знание он благодарит свою раковую болезнь.
      Если смерть не захватит нас врасплох, например во время столкновения автомобилей, или не придет незаметно при остановке сердца во время сна, нужно быть благодарным Господу. За время последней болезни можно узнать и понять больше, чем за всю предыдущую жизнь. Можно лучше понять людей и получить радость ответной симпатии и любви.
      Доктор Елизавета Кюблер-Росс, глубоко изучившая проблему умирания, пишет, что хотела бы, чтобы причиной ее смерти был рак; она не хочет лишиться периода роста личности, который приносит с собой терминальная болезнь.
      Христианство учит, что смысл жизни в том, чтобы к концу ее стать лучше, чем был. Терминальная болезнь может дать человеку именно это.
      Каждый возраст и каждая стадия жизни имеют свои хорошие и плохие стороны. Есть хорошее и в стадии угасания, хотя, на первый взгляд, это может показаться неправдоподобным. Что может быть хорошего в тех страданиях физических и душевных, которые приносит с собой терминальная болезнь? Ученые называют ее стадией роста, но для чего приобретать новое знание и самому становиться лучше, если времени применить это новое больше не будет? И из-за этого, несмотря на все предыдущие соображения, на душе все-таки горько.
      С этой проблемой столкнулись и те ученые, о которых мы писали, в том числе и доктор Кюблер-Росс и ее сотрудники. Они видели, что нужен ответ и, если хотите, утешение. Начиная свои труды, почти все они были людьми, не верившими в жизнь Духа, воспитанными на материалистической философии. Что могли они сказать? Они писали, что хотя мы и умрем, но жили не зря, потому что сделанное нами не пропадет. Нас будут вспоминать с благодарностью, а то хорошее и нужное, что мы сделали за время жизни, пойдет на пользу другим людям. Это и все, что они могли сказать в то время.
      Для жизни общества это, может быть, и ответ, но для себя я ответа не получаю. Зачем же мне перед самой смертью страдать и расти? Чувствовали это и сами ученые, изучавшие смерть, и писали даже, что все это похоже на иронию.
      Ответ на это недоумение очень простой. Нашли или находят его И сама Кюблер- Росс, и другие ученые. Их последние труды и публичные выступления на собраниях и конгрессах свидетельствуют об их приходе к вере в Бога и в загробную жизнь.
      В мироздании бессмыслицы нет, а смысл земной жизни виден только в том случае, если смерть тела не есть конец существования человека. Об этом и о смысле страдания пишет князь Е. Трубецкой в своей книге "Смысл жизни".
      "Жизнь в той форме, как она идет на земле, бессмысленна. Вечный круговорот вещества. Суета сует... Цивилизация не возвышает человека, а часто служит войне и озверению духа. Подъема нет. Биологизм переходит в сатанизм. Зло одухотворяется и становится нормой.
      Но у каждого человека есть стремление к духовному, вверх. Откуда оно? Здесь оно не удовлетворяется.
      В мире бессмыслица, но раз я это осознаю, значит, я имею точку опоры во вне. Мы чувствуем, что высшее есть, не находим его здесь и страдаем. Мировой смысл есть, но он не на земле. Чтобы познать его, нужен опыт жизни в теле и в духе. Познать духовное на земле нельзя; можно только предчувствовать.
      В мире страдает высшее и лучшее именно потому, что оно высшее и божественное.
      В чем смысл? Страдание сродни блаженству. Когда женщина рожает ребенка, она льет слезы страдания и блаженства. Благополучие огрубляет, создавая иллюзию полноты, а страдание рождает желание полноты".
      Страдание в нашей короткой земной жизни в какой-то степени очищает душу и помогает ее подъему в бестелесной вечной жизни.
       Иисус Христос тоже говорил о необходимости и благодетельности страдания: "Блаженны плачущие, яко тии утешатся". Это подтверждает апостол Павел, сказавший, что, если Бог хочет почтить человека наиболее полно, Он приготовляет его к мученичеству крови.
      Всякое страдание как-то очищает душу. Оно вызывает сочувствие к страдающему, а его приближает к Богу и людям. Один из отцов Церкви объяснял, что страдания необходимы потому, что без них недавно вышедшая из тела душа грешного человека не могла бы вынести яркого света Небесного Царства. Душа перейдет в загробный мир, все еще неся на себе какую-то тяжесть греха, и многие души должны будут претерпеть страдания за гробом; в этом смысл католического учения о чистилище и православного о мытарствах души. Последняя болезнь приносит телесные и душевные страдания и страх смерти потому, что они нужны, помогая душе в какой-то степени очиститься еще в этом мире.
      Рост духовности на последнем этапе земной жизни не бессмыслен, и страдания, которые сопровождают терминальную болезнь, не напрасны.
 

      Терминальная болезнь неразрывно связана с физическими и душевными страданиями, и страх смерти может быть самым трудным из них.
      Смерти боятся не только люди, а все живое. Страх смерти - это естественное чувство, нужное в жизни природы. Животные, птицы, рыбы, насекомые прежде всего стараются сохранить свою жизнь. Страх смерти есть желание жизни и помогает сохранять ее; это - чувство неизбежное, и всем нам, как это ни горько, придется испытать его.
      Что же делать? Можно ли как-нибудь ослабить этот страх? Или хотя бы объяснить, потому что все, что мы смогли понять и объяснить, делается менее страшным. Люди мистически боялись грома и молнии только до тех пор, пока не узнали их причины.
      Или, может быть, лучше не пытаться что-либо объяснять, а просто не думать о том, что когда-то придется умирать? Однако смерть оттого, что о ней не думают, не исчезнет и страх смерти тоже не исчезнет, а уйдет глубже, в подсознание. Там он будет опаснее и вреднее, чем будучи осознан; его скрытый яд будет все время отравлять радость жизни, а к концу ее прорвется наружу тяжкими страданиями.
      Закрывая глаза и не думая, избавиться от страха смерти не удастся. Смерть не только естественна, но и неизбежна. Однако помнить и думать, о смерти не значит бояться ее. Память смертная необходима и благодетельна для полноценного и достойного человеческого существования. Еще в Древнем Риме учили - "Memento mori" ("Помни о смерти").
      Христианские учители говорят об этом совершенно ясно. Святой Иоанн Дамаскин учил: "Помышление о смерти важнее всех других деланий. Оно рождает чистоту неистлеваемую" и "Память смертная побуждает живущих к трудам, к терпеливому принятию огорчений, к оставлению забот и к молитвам".
      Есть мудрый житейский совет - "Каждый день прожить так, как если бы это был последний день вашей жизни". А если вы хотите удержать человека от плохого поступка, то есть в русском языке хороший призыв: "Да побойся ты Бога".
      Стараясь не думать о смерти, мы боимся ее больше, чем могли бы.
      Материалистическая философия, господствовавшая в прошлом веке, пыталась помочь, утверждая, что страха смерти вообще быть не должно. Она советовала людям: "Не бойся смерти. Не может быть страшно то, что естественно". Сказано это авторитетно, но вряд ли убедит кого-нибудь.
      Христианство учит, что страх смерти естествен и нужен. Мы живем на земле не только для того, чтобы получать наслаждение. Конечно, Господь хочет, чтобы люди радовались жизни,\' и дал им все необходимое для этого, но Он также дал каждому из нас какую-то жизненную задачу - большую или маленькую, сообразно с нашими силами и способностями. За время жизни на земле мы должны сделать что-то входящее в Божий Промысл о мире. Об этом говорит и притча Иисуса Христа о талантах, где господин в конце веков спрашивает у рабов, как они использовали данное им время и таланты (деньги, но и способности) (Матфей 25, 14 - 30). Жизнь дана нам для того, чтобы сделать что-то нужное и полезное, и ее нужно хранить.
      Христианские философы, думавшие о страхе смерти, учат, что здесь нужно различать два неодинаковых состояния, и дают им разные названия. Игумен Синайской горы пишет об этом в "Лествице":
      "Боязнь смерти есть свойство человеческого естества... а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных прегрешений... Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойство двух естеств".
      Все мы в той или иной степени смерти боимся. Обычно не анализируем, не стремимся разобраться, а просто боимся. Страшит неизвестное, угрожающее и неотвратимое.
      Чего мы, собственно, так сильно боимся? Может быть, физических страданий, связанных с умиранием? В последней стадии-жизни может быть много телесного страдания, но оно присуще болезни, а не смерти. Умирание само по себе безболезненно и вообще неощутимо. Даже больше этого, если были боли, то при умирании они исчезают. Исчезают и все симптомы болезни, и личность человека, переступив пугающий порог, продолжает жить в новых условиях существования.
      Боимся ли мы пустоты, небытия, "меня больше не будет", чего-то вроде глубокого сна без сновидений и без пробуждения? Может быть, пугает и мысль о небытии, но еще больше мы боимся чего-то другого. Ничего не сознавать и не чувствовать - это все-таки почти как сон и само по себе не так уж страшно. Кроме того, теперь мы знаем, что при переходе личности в загробный мир сознание чаще всего вообще не теряется, а если теряется, то только на одно мгновение. Умерший продолжает чувствовать и мыслить, как и раньше, без перерыва.
      У умирающих может быть чувство горя; ему жаль покидать близких людей, природу, всех и все, что он любил на земле, но сожаление и горе - это не страх смерти, а совсем другое чувство.
      Мы теперь знаем, что переход не страшен и что начало жизни "там" тоже не страшно. Одиночества нет, а есть помощь, и первые восприятия благополучны и даже приятны. Но окончательная судьба моей души мне неизвестна. Каким будет определение Господа обо мне, я не знаю и уверенным не могу быть ни в чем. Все мы грешны, и "дела наши идут за нами", и судьбы у всех нас будут разные. Мы не знаем, но подсознательно чувствуем, предчувствуем, что после смерти нас может постигнуть что-то нехорошее и сами мы будем неспособны изменить это. Один из православных святителей писал: "Странно было бы, если бы в это время не было у нас боязни неизвестного будущего, не было бы страха Божия. Страх Божий будет, он благодетелен и нужен. Он помогает очищению души, готовящейся выйти из тела". Но страх Божий - это не панический страх смерти, не трепет смертный, и в наших молитвах мы просим Бога даровать Нам мирную и непостыдную кончину.
      Не все боятся смерти. Люди умирают по-разному. Смерть может быть легкой, но может быть и очень трудной. Архиепископ Херсонский и Таврический Иннокентий, описывая смерть праведников и грешников, подчеркивает это различие. Вот его слова: "Тихая и непостыдная кончина есть такое благо, к достижению коего можно отказаться от многих удовольствий жизни. Но тот, кто работает греху и служит страстям, должен знать заранее, что если он не исправится, то сие благо для него потеряно; что под конец жизни, при разлуке души с телом, его ожидают не покой и услаждение, а скорбь и муки. Смерть грешников люта, говорит слово Божие". Он продолжает: "Те, кто были при кончине людей праведных, видели, что они не умирают, а как бы засыпают и отходят с миром куда-то от нас. Наоборот, смерть грешников мучительна".
      У праведника есть вера и надежда, у грешника, наоборот, страх и отчаяние; он к смерти не готов, и когда она вдруг оказывается близкой, он поражен ужасом, малодушием и отчаянием.
      Даже у самой грани нам не дано знать Божьего определения, но многие могут предчувствовать его и свою будущую судьбу, и это предчувствие делает переход легким и радостным или трудным и страшным.
      Часто хорошо умирали крестьяне, растившие хлеб на своей земле. Они трудились, помогали другим, выращивали хороших детей и не позволили сбить себя с толку разными безбожными философиями. Грешили, конечно, но каялись и старались не повторять. У них было ощущение жизни, прожитой не зря. Они свое дело на земле сделали и отходили легко.
      Часто хорошо умирали ученые, отдавшие свою жизнь науке, а не поискам наслаждений.
      Люди хорошей жизни, трудившиеся и заботившиеся о других, умирают мирно и, чувствуя приближение смерти, не страшатся, а принимают ее спокойно.
      Отцы Церкви учат, что "совершенное чувство смерти свободно от страха". В "Вестнике Русского христианского движения" (№ 144, 1985) есть статья христианского философа О. Матта эль Мескина. Он пишет: "Первым и определенным знаком того, что жизнь Божия начала действовать в нас, будет наша свобода от ощущения смерти и ее страха. Человек, живущий в Боге, испытывает глубокое чувство, что он сильнее смерти, что он вышел из ее тисков. Даже умирая, он не будет ощущать этого; напротив, в нем будет сильное чувство непрекращающейся жизни в Боге".
      В третьей главе мы упоминали, что отец Сергий Булгаков пережил эпизод временной смерти во время операции рака горла. Позже он описал свои переживания в "Автобиографических записках". Мы цитируем их по книге Л. А. Зандера "Бог и Мир" (ИМ КА-Пресс, Париж. 1948)
      "После страшной муки адского горения, которое было "как бы хождением по мытарствам, в котором вскрывались жгучие раны души"... прохлада и утешение проникли вдруг в огненную пещь моего сердца... Я вдруг почувствовал, как ничто не отделяет меня от Господа, ибо я искуплен Господом... Небесная, невыразимая на человеческом языке радость исполнила все мое существо... И в тот же миг я почувствовал, как... все, связанное любовью и заботой с сердцем моим... все мои любимые... от меня отделились, куда-то отошли, я умер и оказался за гранью этого мира. Во мне все светилось особенной радостью. Явилось сознание, что живы и близки одинаково все - и живые, и умершие. Я всех духовно чувствовал с собою... вызывал к себе, как бы ощупывая, духовно лобызал давно, давно умерших, так же как и живых, и была для меня также свобода от чувства места... Надо всем же царило присутствие Божие. Навсегда я познал, что есть только Бог и милость Его, что жить надо только для Бога, любить только Бога, искать только Царствия Божия..." (с. 35).
      Таково было это откровение смерти, от которого Господь вернул отца Сергия к жизни, "как новорожденного, потому что в моей жизни произошел перерыв, потому что через нее прошла освобождающая рука смерти" (с. 35).
      Церковь часто называет уход праведников из земной жизни не смертью, а успением, показывая этим его мир и покой. А теперь мы знаем, что это не смерть личности и не сон, а мирный и счастливый переход в загробное существование.
      Смерть людей озлобленных и нераскаянных, преследовавших Бога и ближних, бывала очень трудной. Они умирали в отчаянии и ужасе; иногда в самое время перехода они видели в загробном мире разных гадов и страшные фигуры, ожидавшие их. Об этом сообщают и христианские писатели (в их числе отец Серафим Роуз), и ученые (в их числе Елизавета Кюблер-Росс).
      Человек, растративший свою жизнь на поиски материальных благ, почета и удовольствий, не думавший ни о Боге, ни о собственной душе, счастья не достигает. Вокруг него пустота; нет никого, кто по-настоящему любил бы его. А подумать о том, что ждет его впереди, - страшно.
      У таких людей бывают ужасные видения. Вот что написано в одной из христианских книг: "Перед кончиною завеса, скрывающая невидимый мир, приподнимается уже рукою смерти, и умирающий видит то, что незримо для всех прочих, окружающих его. Праведные, уходящие с миром, видят хорошее, светлое и обретают мир и покой душевный... иногда при умирании праведников бывает свет, аромат, воспринимаемые всеми присутствующими... А что увидит нераскаянный грешник? Что может предстать ему из духовного мира, кроме духов злобы, с которыми он при жизни вошел в невидимое, но тесное содружество? И сейчас они встретят его, чтобы взять то, что принадлежит им, в свое всегдашнее общество, в тьму кромешную".
      Тяжело страдал перед смертью Вольтер. Он жаловался: "Я оставлен Богом и людьми" - и, обращаясь к Богу, обещал сделать все, что может, - "но еще полгода жизни!".
      Страшные картины и мучения ада видел умирающий Талейран: "Я страдаю, о Боже!"
      Иисус Христос и все христианские наставники призывают людей каяться и молить Господа о прощении, всегда и особенно когда смерть близка. Смертный ужас - это рука спасения, протянутая грешному человеку, призыв Господа понять весь ужас плохо прожитой жизни и обратиться к Богу с молитвой от сердца. Человек, подойдя к роковой черте, может почувствовать себя на краю пропасти и в эти последние минуты обратиться к Богу. Мольба о прощении может успокоить измученную душу и облегчить ее участь.
      Христианство учит, что каждому из нас при переходе в загробный мир придется встретить злых духов и пройти их проверку. Они ищут свое. Иисус Христос сказал перед смертью: "Теперь князь мира ее о приходит, но он ничего не имеет во Мне".
      Демоны, приняв ужасный вид, могут напугать грешника и довести его до отчаяния. Поддавшись страху, он отдаст себя еще больше в их власть. Но и в это время умирающий может молить Бога о помощи и помнить, что судьбу его души определяют не злые духи, а Господь Иисус Христос. Архимандрит Серафим Роуз пишет: "Если в нас будет страх, мы не пройдем свободно мимо владыки мира сего".
      Есть и другая опасность. Апостолы и отцы Церкви предостерегают нас, что злые духи, приняв светлый облик, могут стараться внушить умирающему, что все хорошо и раскаяние излишне.
      Святой Иоанн Лествичник писал в "Лествице": "Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив; ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай только тогда, когда видишь, что низвлекаешься в глубину отчаяния".
      Епископ Феофан за много лет до последних открытий науки о жизни души писал: "Бедное время наше. Ухитрился враг губить души наши. Знает, что страх смерти и суда самое сильное средство отрезвлению души, и заботится всячески разогнать его, и успевает. Но погасни страх этот, отойдет страх Божий, а без страха Божия совесть становится безгласной. И стала душа пуста..."
      Архимандрит Серафим Роуз в 1980 году выпустил книгу на английском языке "Душа после смерти". Он разбирает труды доктора Муди и других ученых и приходит к выводу, что в их заключениях есть ошибки, которые вредят людям, отвлекая их от страха Божия и покаяния. Отец Серафим пишет: "Сегодняшний мир избалован и не хочет слышать о реальности духа и ответственности за грехи. Гораздо приятнее думать, что Бог не очень строг и что мы безопасны под любящим Богом, который не будет требовать ответа. Лучше чувствовать, что спасение обеспечено. В наш век мы ждем приятного и часто видим то, чего ждем. Однако действительность иная". Он продолжает: "Час смерти - это время дьявольского искушения. Судьба личности в вечности зависит, главным образом, от того, как она сама смотрит на свою смерть и как готовится к ней. Старец Амвросий Оптинский учил, что перед судом Божиим имеют значение не характеры, а направление воли. Главное в христианском отношении к смерти - страх и неуверенность... однако страх этот не безнадежен. Люди хорошей жизни смерти не боятся".
      Почти все свидетельства людей, получивших некоторое познание загробной жизни, были радостные и светлые. Некоторые из них вернулись к земной жизни, чувствуя себя в безопасности, и ничего не изменили в своем образе жизни. Однако легкость перехода еще ничего не говорит о будущем суде и судьбе души. Легкий переход - это милость Господа ко всем людям в трудное время жизни. Солнце тоже равно светит всем людям, хорошим и плохим. Но определение Господа все еще впереди и все еще скрыто от умершего.
      Кроме того, не все вернувшиеся "оттуда" имели светлые восприятия; некоторые выходили не в свет, а в "тусклую тьму", в "серый сумрак", в темноту. Есть рассказы об отталкивающих фигурах, озере огня и так далее.
      Авва Пимен писал: "Блажен, кто оплакивает себя здесь. Если мы не будем плакать здесь, то будем плакать в вечности. Нельзя избежать плача, либо здесь добровольно, либо там вынужденно".
      Авва говорит не о паническом страхе, который иногда охватывает нераскаянных людей плохой жизни, а о спасительном страхе Божием, милости Бога к человеку, подошедшему к последней грани своей земной жизни.
      Страх Божий - это не опасение чего-то плохого, что может со мной случиться. Этот страх рождается от чувства величия и высоты Бога.
      Переход в загробный мир есть великое таинство для каждого из нас. К нему нужно готовиться и совершить его со всей серьезностью, с покаянием и молитвой, имея страх Божий - неуверенность и надежду - то, что святой Иоанн Лествичник называет "бесстрашным страхом".